Кто здесь?
среда, 13 января 2021
Kurosakka
За 4 года я не только пароль от дневника забыла, но и даже к какой почте он был привязан.
Накатала слезливое письмо администрации, без особой надежды, что что-то из этого выйдет, но...
Админы просто взяли и вернули мне пароль. Как-то проверили, что-то сопоставили, я не знаю.
Уоооо ^^
Спустя столько времени мне снова требуется место для лытдыбра, и, о щастье, не придётся создавать новое.
Накатала слезливое письмо администрации, без особой надежды, что что-то из этого выйдет, но...
Админы просто взяли и вернули мне пароль. Как-то проверили, что-то сопоставили, я не знаю.
Уоооо ^^
Спустя столько времени мне снова требуется место для лытдыбра, и, о щастье, не придётся создавать новое.
среда, 28 сентября 2016
Kurosakka
...вдали отсюда, где ночь похожа на пенку от молока,
в густом тумане гуляет лошадь,
и мимо течёт река;
искрится лес в изумрудном блюде, искрится луна в воде, и где-то рядом топочут люди,
оценивая людей:
они мне скажут: "вот что ты можешь, кем будешь ты человеку?"
а я, наверное, буду ёжиком.
я упаду в реку.
...
читать дальше
в густом тумане гуляет лошадь,
и мимо течёт река;
искрится лес в изумрудном блюде, искрится луна в воде, и где-то рядом топочут люди,
оценивая людей:
они мне скажут: "вот что ты можешь, кем будешь ты человеку?"
а я, наверное, буду ёжиком.
я упаду в реку.
...
читать дальше
понедельник, 29 июня 2015
Kurosakka
крылья режутся по весне. у кого-то гладко,
у кого-то - разрывая былые швы.
для начала пару дней позудят лопатки,
после - глушишь анальгетики, чтоб не взвыть.
кто-то с ужасом находит в постели перья,
кто-то с веником - и зол, что они везде;
кости - хрупкие, не окрепшие в полной мере,
проступают в среднем где-то на пятый день.
дальше проще: пройдёт неделя, и крылья птичьи,
настоящие, устремлённые к высоте,
только есть одна проблема: они обычно
слишком маленькие, чтобы на них взлететь,
их обычно носят, сунув в разрезы маек,
как громоздкое украшение на плечах.
а когда они отмирают к исходу мая -
доверяют удалить их своим врачам,
и врачи срезают крылья, из кожи ветер
достают - из года в год на своём посту.
"потерпите, - говорят они, - повзрослейте!..
десять лет - и крылья больше
не отрастут".
у кого-то - разрывая былые швы.
для начала пару дней позудят лопатки,
после - глушишь анальгетики, чтоб не взвыть.
кто-то с ужасом находит в постели перья,
кто-то с веником - и зол, что они везде;
кости - хрупкие, не окрепшие в полной мере,
проступают в среднем где-то на пятый день.
дальше проще: пройдёт неделя, и крылья птичьи,
настоящие, устремлённые к высоте,
только есть одна проблема: они обычно
слишком маленькие, чтобы на них взлететь,
их обычно носят, сунув в разрезы маек,
как громоздкое украшение на плечах.
а когда они отмирают к исходу мая -
доверяют удалить их своим врачам,
и врачи срезают крылья, из кожи ветер
достают - из года в год на своём посту.
"потерпите, - говорят они, - повзрослейте!..
десять лет - и крылья больше
не отрастут".
воскресенье, 28 июня 2015
Kurosakka
суббота, 27 июня 2015
Kurosakka
Когда сознательно отрезаешь себе путь отступления, просто потому что "пффф, да туда отступать не придётся", Мироздание обязательно заставит тебя сдать в ту сторону. Просто чтобы ты трижды проклял себя, не переставая ржать по дороге над тем, какой же ты мудак неразумный был человек.
Вот просто чтобы испытать это чувство, потому что никаких жизненных уроков извлечено из этого всё равно не будет =)
Вот просто чтобы испытать это чувство, потому что никаких жизненных уроков извлечено из этого всё равно не будет =)
воскресенье, 21 июня 2015
Kurosakka
фейри бегут из города, когда отгорает лето.
уходят по тропам вереска, душицы и бересклета,
бросая цветные фенечки, оставив балы и вина,
уходят в свои долины.
когда же в лесу чудовища гуляют на мягких лапах,
когда же по тонким жилам их струится цветочный запах,
когда старику и взрослому становится по семнадцать,
им велено возвращаться.
по праву мальчишки-месяца, и попросту смеха ради,
Май ждёт их в одной закусочной, у стройки на автостраде;
у Мая футболка белая, глаза и замашки принца,
и дыры в варёных джинсах.
у фейри глаза зелёные, весна в человечьем теле.
они позабудут временно, кем были на самом деле,
по впискам и забегаловкам им будет не так уж плохо -
никто не найдёт подвоха.
я встретил такого, помнится. надёжнее друга нету,
работали, пили запросто, и шастали до рассвета,
его обожали девушки - не вёлся ни за одною,
и вечно не знал покоя.
исчез он внезапно, осенью. был нудный холодный ливень.
осталась тетрадь с рисунками и подписью:
"будь счастливей!",
все фейри бегут из города, как прежде уходит Май,
всё бросив.
...
ну и пускай.
/>
уходят по тропам вереска, душицы и бересклета,
бросая цветные фенечки, оставив балы и вина,
уходят в свои долины.
когда же в лесу чудовища гуляют на мягких лапах,
когда же по тонким жилам их струится цветочный запах,
когда старику и взрослому становится по семнадцать,
им велено возвращаться.
по праву мальчишки-месяца, и попросту смеха ради,
Май ждёт их в одной закусочной, у стройки на автостраде;
у Мая футболка белая, глаза и замашки принца,
и дыры в варёных джинсах.
у фейри глаза зелёные, весна в человечьем теле.
они позабудут временно, кем были на самом деле,
по впискам и забегаловкам им будет не так уж плохо -
никто не найдёт подвоха.
я встретил такого, помнится. надёжнее друга нету,
работали, пили запросто, и шастали до рассвета,
его обожали девушки - не вёлся ни за одною,
и вечно не знал покоя.
исчез он внезапно, осенью. был нудный холодный ливень.
осталась тетрадь с рисунками и подписью:
"будь счастливей!",
все фейри бегут из города, как прежде уходит Май,
всё бросив.
...
ну и пускай.
/>
воскресенье, 14 июня 2015
Kurosakka
раз, два, три, четыре, пять
мир идёт тебя искать
но отыщет только ложь
ты ведь даже не живёшь
пять, четыре, три, два, раз
слёзы катятся из глаз
вышел месяц, вышел вон
не играет с нами он
плакса-вакса-гуталин
слёзы льются до земли
прорастают, как трава
раз, три, пять, четыре, два
жили-были между слов
правда, вера и любовь
всё когда-нибудь умрёт
кто не вышел - твой черёд
мир идёт тебя искать
но отыщет только ложь
ты ведь даже не живёшь
пять, четыре, три, два, раз
слёзы катятся из глаз
вышел месяц, вышел вон
не играет с нами он
плакса-вакса-гуталин
слёзы льются до земли
прорастают, как трава
раз, три, пять, четыре, два
жили-были между слов
правда, вера и любовь
всё когда-нибудь умрёт
кто не вышел - твой черёд
Kurosakka
А когда она дома одна, без него, и нет
ни малейшего толка зажечь в помещении свет,
ни желания приготовить себе обед,
ни уснуть - у неё на руках замирает время.
Застывает меж пальцев, не сыплется в решето,
затихает, притворившись большим котом,
загорается свечкой в теле её пустом -
и не лечит её, не греет, но гонит темень.
Как пустеет гнилое дерево, дочерна,
как в безлунную ночь пустеет провал окна,
так бездоннее сна становится и она -
кроме свечки, нет ничего у неё внутри.
Незаметно, от подножия до верхов,
омертвевший дом порастает зелёным мхом,
покрывается слоем пыли во сне глухом,
от холодного подоконника до двери.
А потом...
её сердце находит привычный такт,
всё живёт, и всё встаёт на свои места,
и бегут из дома темень и пустота -
пять минут, как от них уже не осталось следа.
Вот ступает он на порог, и она поёт,
наполняется светом скромное их жильё,
он смеётся, прижимает к себе её.
шепчет: "Здравствуй, неугомонная
непоседа."
ни малейшего толка зажечь в помещении свет,
ни желания приготовить себе обед,
ни уснуть - у неё на руках замирает время.
Застывает меж пальцев, не сыплется в решето,
затихает, притворившись большим котом,
загорается свечкой в теле её пустом -
и не лечит её, не греет, но гонит темень.
Как пустеет гнилое дерево, дочерна,
как в безлунную ночь пустеет провал окна,
так бездоннее сна становится и она -
кроме свечки, нет ничего у неё внутри.
Незаметно, от подножия до верхов,
омертвевший дом порастает зелёным мхом,
покрывается слоем пыли во сне глухом,
от холодного подоконника до двери.
А потом...
её сердце находит привычный такт,
всё живёт, и всё встаёт на свои места,
и бегут из дома темень и пустота -
пять минут, как от них уже не осталось следа.
Вот ступает он на порог, и она поёт,
наполняется светом скромное их жильё,
он смеётся, прижимает к себе её.
шепчет: "Здравствуй, неугомонная
непоседа."
суббота, 13 июня 2015
Kurosakka
На днях сунувшись к нам на вписку, дружищи притащили мешок пельменей. Сегодня:
- Заааай, а пожаришь пельмешки?
- Не, чувак, жарить пельмени - это твоё кунг фу. Я могу их только варить.
Пошёл, зажарил и самозабвенно умял.
Бабушка говорит, я жестокая и не умею жить с мужчинами...
- Заааай, а пожаришь пельмешки?
- Не, чувак, жарить пельмени - это твоё кунг фу. Я могу их только варить.
Пошёл, зажарил и самозабвенно умял.
Бабушка говорит, я жестокая и не умею жить с мужчинами...
Kurosakka
За твоей спиной поднимается белый город,
Молчаливый огромный город в рассветной дымке.
Если долго идти, согнувшись, поднявши ворот,
По дорогам его, теряясь среди заборов,
Выцветая на фоне стен, как на старом снимке -
Если долго вот так идти, говорят, что скоро
Можно сделаться невидимкой.
За твоей спиной поднимается в небо снег,
Унося наверх слова нерождённой песни.
Далеко-далеко, в плену мостовых и лестниц,
В белом городе замерзает твой человек;
Прекращается снег,
начинается мелкий дождь,
Он всё думает: ты придёшь и его найдёшь.
За твоей спиной остаётся неровный след,
Молчаливый огромный город глядит угрюмо,
Далеко-далеко, в плену у толпы и шума
По твоим следам уходит десяток лет.
Человек замерзает, и, кажется, склонен думать,
Что тебя никогда
и не было
на земле.
Молчаливый огромный город в рассветной дымке.
Если долго идти, согнувшись, поднявши ворот,
По дорогам его, теряясь среди заборов,
Выцветая на фоне стен, как на старом снимке -
Если долго вот так идти, говорят, что скоро
Можно сделаться невидимкой.
За твоей спиной поднимается в небо снег,
Унося наверх слова нерождённой песни.
Далеко-далеко, в плену мостовых и лестниц,
В белом городе замерзает твой человек;
Прекращается снег,
начинается мелкий дождь,
Он всё думает: ты придёшь и его найдёшь.
За твоей спиной остаётся неровный след,
Молчаливый огромный город глядит угрюмо,
Далеко-далеко, в плену у толпы и шума
По твоим следам уходит десяток лет.
Человек замерзает, и, кажется, склонен думать,
Что тебя никогда
и не было
на земле.
Kurosakka
Когда рассказ о Доме обрёл начало,
к нему никто не мог подобрать слова.
И я не помню, что там ещё случалось,
но помню много всякого колдовства:
Он не был нам чужим, но и не был нашим -
обычный дом на улицах городских,
со стаей шумных внутренних барабашек,
ворующих зарядники и носки,
с запасом разноцветных высоких кружек,
среди которых несколько именных,
и чувством, будто здесь ты кому-то нужен,
и все твои дороги не так темны.
Когда рассказ о Доме собрался сбыться,
закончиться, и более не звучать,
в нём было утро с кружевом и корицей,
туман воспоминаний и чёрный чай.
Сейчас мы все устроены по-другому,
но если прогуляться по тем местам, -
над старым домом, бывшим волшебным Домом
смеются голоса обитавших там,
смеются голоса
повзрослевших
там.
к нему никто не мог подобрать слова.
И я не помню, что там ещё случалось,
но помню много всякого колдовства:
Он не был нам чужим, но и не был нашим -
обычный дом на улицах городских,
со стаей шумных внутренних барабашек,
ворующих зарядники и носки,
с запасом разноцветных высоких кружек,
среди которых несколько именных,
и чувством, будто здесь ты кому-то нужен,
и все твои дороги не так темны.
Когда рассказ о Доме собрался сбыться,
закончиться, и более не звучать,
в нём было утро с кружевом и корицей,
туман воспоминаний и чёрный чай.
Сейчас мы все устроены по-другому,
но если прогуляться по тем местам, -
над старым домом, бывшим волшебным Домом
смеются голоса обитавших там,
смеются голоса
повзрослевших
там.
среда, 10 июня 2015
Kurosakka
Пой, моя девочка, громче пой,
слабеющий голос мучай,
быть может, разгонишь тучи,
увидишь небо перед собой.
Пой, моя девочка, пой, пока
не кончится эта пьеса,
пока не спасут принцессу,
пока есть карты у дурака -
и вся эта пыль на лицах толпы,
бессмертный замысел, юный пыл,
потом обернутся в коду,
и сцена уйдёт под воду...
...
Пой под водой для унылых рыб,
в норах своих глубоких
они придумали сроки,
задали тему и темп игры,
и прочую чепуху,
сочтённую ими важной -
пой, девочка, и однажды
тебя услышат там, наверху.
Пока тебе снятся сады и льды,
дожди и холмов изгибы,
большие сонные рыбы
выходят
из-под воды.
слабеющий голос мучай,
быть может, разгонишь тучи,
увидишь небо перед собой.
Пой, моя девочка, пой, пока
не кончится эта пьеса,
пока не спасут принцессу,
пока есть карты у дурака -
и вся эта пыль на лицах толпы,
бессмертный замысел, юный пыл,
потом обернутся в коду,
и сцена уйдёт под воду...
...
Пой под водой для унылых рыб,
в норах своих глубоких
они придумали сроки,
задали тему и темп игры,
и прочую чепуху,
сочтённую ими важной -
пой, девочка, и однажды
тебя услышат там, наверху.
Пока тебе снятся сады и льды,
дожди и холмов изгибы,
большие сонные рыбы
выходят
из-под воды.
вторник, 09 июня 2015
Kurosakka
Ты шагаешь в "никуда" через "ничего",
Ты идёшь, давно потерян, забыт, пропащ;
У тебя с собою фляга, зелёный плащ,
Спички ветхие и древнее волшебство,
Припасённое на одного.
Далеко-далеко, не чувствуя сбитых ног,
Ты идёшь по перекрёсткам, седому льду,
В коробке от ветхих спичек неся звезду,
Чтоб забросить на небесное полотно:
Чирк! - и сразу не так темно...
Если с троп высоких ветер тебя не смыл,
Если ты добрался, справился, смог, сберёг,
То однажды твой этот маленький огонёк
Станет в сотню раз сильнее глубокой тьмы.
...
Зажигающих звёзды на небо не берут,
Спички кончились, ты можешь идти назад,
Но решаешь возвести себе дом и сад
Прямо здесь,
и первый камень кладёшь к утру,
очертив у дороги круг.
И звезда твоя, окрепнув на небесах,
Низойдёт однажды, глянет тебе в глаза.
Скажет: "Здравствуй, друг".
Ты идёшь, давно потерян, забыт, пропащ;
У тебя с собою фляга, зелёный плащ,
Спички ветхие и древнее волшебство,
Припасённое на одного.
Далеко-далеко, не чувствуя сбитых ног,
Ты идёшь по перекрёсткам, седому льду,
В коробке от ветхих спичек неся звезду,
Чтоб забросить на небесное полотно:
Чирк! - и сразу не так темно...
Если с троп высоких ветер тебя не смыл,
Если ты добрался, справился, смог, сберёг,
То однажды твой этот маленький огонёк
Станет в сотню раз сильнее глубокой тьмы.
...
Зажигающих звёзды на небо не берут,
Спички кончились, ты можешь идти назад,
Но решаешь возвести себе дом и сад
Прямо здесь,
и первый камень кладёшь к утру,
очертив у дороги круг.
И звезда твоя, окрепнув на небесах,
Низойдёт однажды, глянет тебе в глаза.
Скажет: "Здравствуй, друг".
понедельник, 08 июня 2015
Kurosakka
Никаких не осталось сокровищ
в темноте беспокойного сердца -
в старой брошенной кладовой.
Оборваться на полуслове,
усомниться в нём, оглядеться,
и качнуть головой;
никаких чудес не осталось
в рукавах циркачей и магов,
на ладонях моих бродяг,
если что-то и есть, то мало:
обожжённый листок бумаги,
да упавший стяг.
Там внутри по тропе вороньей
бродит кто-то незрячий в чёрном,
по пыли и сухой траве.
Он находит тропу ладонью,
и под ней из камней и дёрна
поднимается
первоцвет.
в темноте беспокойного сердца -
в старой брошенной кладовой.
Оборваться на полуслове,
усомниться в нём, оглядеться,
и качнуть головой;
никаких чудес не осталось
в рукавах циркачей и магов,
на ладонях моих бродяг,
если что-то и есть, то мало:
обожжённый листок бумаги,
да упавший стяг.
Там внутри по тропе вороньей
бродит кто-то незрячий в чёрном,
по пыли и сухой траве.
Он находит тропу ладонью,
и под ней из камней и дёрна
поднимается
первоцвет.
вторник, 24 февраля 2015
Kurosakka
Слишком долго, вожак мой, тянется эта буря,
слишком тесно порой и холодно в этой шкуре,
возвращайся, тебя без устали ищут братья,
купол севера стал пустынен,
как нас утратил.
...
Ночью по лесу не ходи, занесёт метелью.
В это время заваривай чай, да сиди в постели,
люди прячутся по домам, берегут друг друга -
ночью по лесу ходит только охотник Хьюго.
читать дальше
слишком тесно порой и холодно в этой шкуре,
возвращайся, тебя без устали ищут братья,
купол севера стал пустынен,
как нас утратил.
...
Ночью по лесу не ходи, занесёт метелью.
В это время заваривай чай, да сиди в постели,
люди прячутся по домам, берегут друг друга -
ночью по лесу ходит только охотник Хьюго.
читать дальше
суббота, 21 февраля 2015
Kurosakka
она уже совсем рядом
Тишина не даёт мне шанса, но прошу: говори со мной.
Всё доступное мне пространство заполняется тишиной,
Тишина помогает выжить, но масштабы её растут,
Тишина стала даже ближе, чем неровный сердечный стук.
Вот стоит она у порога, вот склоняется над плечом.
Говори со мной, ради бога, и неважно уже, о чём,
О смешном или о печальном - только, главное, говори...
А иначе моё молчание
разорвёт меня
изнутри.
Тишина не даёт мне шанса, но прошу: говори со мной.
Всё доступное мне пространство заполняется тишиной,
Тишина помогает выжить, но масштабы её растут,
Тишина стала даже ближе, чем неровный сердечный стук.
Вот стоит она у порога, вот склоняется над плечом.
Говори со мной, ради бога, и неважно уже, о чём,
О смешном или о печальном - только, главное, говори...
А иначе моё молчание
разорвёт меня
изнутри.
четверг, 19 февраля 2015
Kurosakka
Всё бродили туда-обратно, всё искали родной порог,
всё старались не быть похожими, и мечтали уметь летать.
И тебе это снится, брат мой: ветер, хлынувший из-под ног,
и десятками струй под кожей проступившая высота.
Это чувство, уже не новое, бьётся в сердце и голове:
это чувство, что мы когда-то, за чертой облаков и лет,
не рождённые, дали слово: неотступно стремиться вверх,
и забыли шальную клятву,
и нашлись на большой земле.
В час, когда этот мир огромный вдруг утратит свои черты,
и земного покоя жажда вдруг навалится, как скала,
брат мой, где бы ты ни был, вспомни
обещание высоты:
я храню твоё небо в каждом
уголке своего крыла.
всё старались не быть похожими, и мечтали уметь летать.
И тебе это снится, брат мой: ветер, хлынувший из-под ног,
и десятками струй под кожей проступившая высота.
Это чувство, уже не новое, бьётся в сердце и голове:
это чувство, что мы когда-то, за чертой облаков и лет,
не рождённые, дали слово: неотступно стремиться вверх,
и забыли шальную клятву,
и нашлись на большой земле.
В час, когда этот мир огромный вдруг утратит свои черты,
и земного покоя жажда вдруг навалится, как скала,
брат мой, где бы ты ни был, вспомни
обещание высоты:
я храню твоё небо в каждом
уголке своего крыла.
среда, 11 февраля 2015
Kurosakka
улыбаться небу, жить на большой реке,
зажимать льняное семечко в кулаке,
в бесконечной книге мира пребыть никем:
соскользнуть неясным росчерком по странице.
забираться неоправданно высоко,
рифмовать слова утерянных языков,
чтобы суть неважно, кто ты вообще такой -
человек ли, птица, мало ли, что приснится.
видишь? музыка родится из ничего,
видишь? ходит бог со встрёпанной головой,
безнадёжно устаревшее волшебство -
обращать любой сезон в молодую осень.
через бури, расстояния и года,
через "поздно", "невозможно" и "никогда"
из осколков строить новые города -
наше, самое дурацкое из ремёсел.
2015
зажимать льняное семечко в кулаке,
в бесконечной книге мира пребыть никем:
соскользнуть неясным росчерком по странице.
забираться неоправданно высоко,
рифмовать слова утерянных языков,
чтобы суть неважно, кто ты вообще такой -
человек ли, птица, мало ли, что приснится.
видишь? музыка родится из ничего,
видишь? ходит бог со встрёпанной головой,
безнадёжно устаревшее волшебство -
обращать любой сезон в молодую осень.
через бури, расстояния и года,
через "поздно", "невозможно" и "никогда"
из осколков строить новые города -
наше, самое дурацкое из ремёсел.
2015
понедельник, 26 января 2015
Kurosakka
При температуре отчего-то один из самых противных моментов - закрывать глаза.
Горячо, словно чай не пьёшь, а им умываешься. о_О
Горячо, словно чай не пьёшь, а им умываешься. о_О
воскресенье, 25 января 2015
Kurosakka
В старом городе ночью тихо, и тени зыбки,
В старом парке слышит отзвуки каждый камень:
В лунный час придёт к воротам старик со скрипкой
И коснётся створки с коваными цветами.
У него большая шляпа, сухие руки,
Он неряшливый, лохматый и близорукий;
Тронет скрипку, но никто её не услышит -
Ни единого прохожего нет в округе,
Кто-то строгий будто делает город тише,
Похищает и прячет звуки.
По аллее ночной ступая, старик играет,
Завихряет звуком медленные минуты;
Это вальс, и вальсу нет и не будет края,
В нём полшага до безумия - и до Рая.
А под утро
Хлынет дождь, и скрипка лёгкая замолчит.
Только отзвук затеряется в серых кронах,
С каждым новым днём всё более не-зелёных -
В форме шара или свечи.
Так из города однажды ушли драконы,
А теперь - уходят кошки и скрипачи.
В старом парке слышит отзвуки каждый камень:
В лунный час придёт к воротам старик со скрипкой
И коснётся створки с коваными цветами.
У него большая шляпа, сухие руки,
Он неряшливый, лохматый и близорукий;
Тронет скрипку, но никто её не услышит -
Ни единого прохожего нет в округе,
Кто-то строгий будто делает город тише,
Похищает и прячет звуки.
По аллее ночной ступая, старик играет,
Завихряет звуком медленные минуты;
Это вальс, и вальсу нет и не будет края,
В нём полшага до безумия - и до Рая.
А под утро
Хлынет дождь, и скрипка лёгкая замолчит.
Только отзвук затеряется в серых кронах,
С каждым новым днём всё более не-зелёных -
В форме шара или свечи.
Так из города однажды ушли драконы,
А теперь - уходят кошки и скрипачи.